XXI век: Новая фармацевтическая реальность
Ситуация VI. Сверхфармация сверхмалых доз (ч. 2).
Гандель Виктор Генрихович
Член–корр. Международной академии интеграции науки и бизнеса (МАИНБ), к.фарм.н.
Описание многих из изученных Ганеманом снадобий вошло в издававшийся отдельными выпусками "Аптекарский словарь Самуила Ганемана", к составлению которого он приступил еще в 1793 г., назвав его "хорошей аптекарской книгой о приготовлении лекарств"[1].
В предуведомлении к ней Ганеман сформулировал целеполагание, т.е. практическое осмысление своей деятельности, следующими словами: "Я стараюсь привести здесь все простые средства, которые с самого начала настоящего, уже к концу идущего столетия и до последнего времени употреблялись в аптеках и в общежитии, а также и такие средства, которые применялись лишь некоторыми врачами, равно как и такие, которые получили достаточную известность как домашние средства".
Главный труд Ганемана "Органон врачебного искусства", считающийся классическим фундаментальным руководством по гомеопатии, вышедший первым изданием в 1810 г. (всего было опубликовано 5 прижизненных, правленных автором изданий), включал философские, теоретические и практические аспекты гомеопатии, во многом актуальные и сегодня.
В этом уникальном по необычности и литературному слогу трактате сформулирована квинтэссенция учения Ганемана: "Чтобы лечить верно, безопасно, быстро и надежно, подбирай в каждом конкретном случае только такое лекарство, которое может вызвать состояние, подобное тому страданию (homoion pathos), которое предстоит исцелять (similia similibus curantur)". Описание и обоснование закона подобия, понятия жизненной силы, принципа индивидуализации подхода к лечению, необходимости испытаний лекарственных препаратов на здоровых людях, потенцирования (динамизации — многоступенчатого разведения и встряхивания) гомеопатических субстанций как способа повышения их эффективности и другие постулаты Ганемана, представленные в "Органоне", легли в основу теории миазмов (миазматического учения) с ее многочисленными прикладными аспектами и практиками, мало знакомыми даже современным эскулапам.
Первым врачом, использовавшим термин "миазм", который переводится с греческого языка как "загрязнение", "скверна" или "изъян", был Гиппократ. Он постулировал, что определенные инфекционные болезни передаются людям воздухом и водой, зараженных миазмами. В конце XVIII в. убеждению, что причиной распространения эпидемиологических заболеваний среди населения является воздух, загрязненный миазмами, мы обязаны именно Ганеману.
Сегодня это слово, как правило, во множественном числе, используется для образного описания резкого неприятного запаха, зловония, чего–то неподобающего.
В 1813 г., опираясь на собственный опыт врачевания, который раз за разом подтверждал правильность избранного направления, Ганеман использовал гомеопатию для борьбы с эпидемией тифа у солдат Наполеона, вспыхнувшей после сокрушительного поражения в русской зимней кампании (сам Наполеон с успехом использовал гомеопатию для избавления от лобкового педикулеза, фтириаза). Вскоре эта эпидемия распространилась и на Германию, где Ганеман лечил ее первую стадию с помощью лекарств Bryonia и Rhus tox.
Методы приготовления лекарственных средств по Ганеману были непростыми и трудными для понимания фармацевтами того времени, поэтому большинство лекарств Ганеман готовил сам, не доверяя аптекарям, что настоятельно рекомендовал делать другим врачам-гомеопатам, постепенно перенимавшим его опыт. Такой подход к фармакотерапии противоречил существовавшим системам ведения аптечного дела. Дело в том, что в Европе многие годы действовал Статут Фридриха ІІ Штауфена, короля Сицилии, изданный в 1224 г. и впервые разделивший обязанности врача и аптекаря.
В эпоху Ганемана многовековая реализация положений этого документа привела к формированию трех профессиональных моделей[2]:
- средиземноморская (торговая) — фармация на основе городского цеха или гильдии стран Средиземноморья: глава гильдии обеспечивает и контролирует законность и фармацевтический порядок аптечной работы, аптекари соблюдают принятые правила и отчисляют налоги в казну государства — регулятора аптечного дела;
- центрально–европейская — монопольная фармация германских княжеств–земель и городов-государств с собственными фармакопеями, гербами и пр. атрибутами. Строгая государственная регуляция деятельности правилами и инструкциями; утверждение и унификация структуры; обязательная ревизия аптек; кодификация деятельности и пр. принята Петром I в качестве основы монопольной аптечной деятельности на Руси. Основа сегодняшней мировой фармации;
- англосаксонская — фармация королевской власти Англии: отсутствие четких правовых различий между купцами, врачами и фармацевтами, широта полномочий в постановке диагноза, назначении лечения, изготовлении, хранении и продаже медикаментов. Получила распространение в Великобритании и Северной Америке — именно благодаря ей лекарства стали продаваться в продмагах, а продукты питания и спиртное — в аптеках.
После Французской революции центрально–европейская и средиземноморская модели ведения аптечного дела образовали некую общую систему, характерную для континентальной Европы в целом. Ее главной особенностью стало строгое и скрупулезное регулирование всех аспектов профессиональной фармацевтической деятельности исполнительной властью и гражданскими структурами.
Аптечные практики Ганемана воспринимались фармацевтами как посягательство на их монополию и апологетику англосаксонской модели, не принятой в Центральной Европе.
Дело в том, что Ганеман никогда не имел диплома фармацевта или аптекаря: фармацевт жил в его уме, в его философии врачевания, взглядах на природу, общество, медицину, жизнь, здоровье, в его профессиональных, как сегодня говорят, компетенциях, не оформленных каким-либо официальным документом, разрешающим изготовление (приготовление) лекарств, — это был фармацевт "милостью божьей".
Указанное обстоятельство заставляло Ганемана кочевать из города в город, изыскивая новые практики, что делало жизнь его многодетной семьи хлопотной, трудной, неустроенной. В период с 1793 по 1810 г. Ганеману пришлось поменять 10 городов — Мольн, Геттинген, Бад-Пирмонт, Брауншвейг, Вольфенбюттель, Кенигслуттер, Альптон, Гамбург, Мёльн, Махерн, прежде чем остановиться в Лейпциге.
Противостояние между Ганеманом как фармацевтом по призванию (де–факто) и местными фармацевтами по закону (де–юре), постепенно нараставшее, перешло сначала в острую неприязнь, а затем и неприкрытую вражду. В конце концов немецкие аптекари обвинили его в злостном покушении на их цеховые привилегии и передали дело в суд.
При подготовке заявления для своей защиты в суде Ганеман писал: "Метод лечения, который я использую, совершенно отличается от метода других врачей и, следовательно, совсем не похож на их метод, связанный с работой фармацевта и зависящий от них. Привилегии аптекарей ограничены приготовлением сложных лекарственных средств, в отношении которых существуют вес, цена и т.д. Я тоже использую лекарственные вещества из природы, но только простые. Поэтому я должен отвергнуть обвинение относительно моего посягательства на привилегии фармацевтов. Кроме того, я использую мои лекарства только для моих пациентов, а не для продажи"[3].
Решение суда, тем не менее, было принято в пользу фармацевтов: Ганеману больше не разрешалось готовить и отпускать лекарственные средства. В 1820 г. магистрат Лейпцига приказал Ганеману окончательно прекратить свою деятельность: он был вынужден поменять место жительства и в 1821 г. переехал в город Кётен провинции Анхальт. Там он находился под защитой герцога Фридриха Фердинанда Анхальт–Кётенского — одного из его пациентов, который высочайшим ордером позволил Ганеману вести врачебную практику и применять лекарства собственного изготовления.
Четырнадцать лет Ганеман прожил в Кётене, опекаемый герцогом, что давало ему возможность вести практику и продолжать развитие своих идей: пациенты приезжали к нему со всей Европы. Гомеопатия распространялась и в медицинских кругах, обретая все новых сторонников.
31 марта 1830 г. Ганеман потерял своего верного спутника жизни — любимую жену, которая родила ему 11 детей[4] и почти полвека разделяла с ним многочисленные препоны, переезды и нелегкие удачи его непростой жизни: она умерла от воспаления легких, как впоследствии и сам Ганеман.
Пожилой врач был в отчаянии: эта семейная утрата могла тяжело сказаться на его дальнейшей жизни и лекарствоведческой деятельности. Тем не менее в этом же году он публикует книгу "Хронические болезни", в которой развивает теорию о том, что причиной подавляющего большинства хронических заболеваний, встречающихся в Европе, является упоминавшийся выше гипотетический инфекционный агент — "миазм", названный им "псорическим миазмом".
Миазматическое учение — тема отдельная, самим Ганеманом признаваемая как опережающая время и "чудовищно абсурдная", трудная для понимания поддерживающими его современниками, сторонниками "классической гомеопатии", не говоря уже о его противниках, "ортодоксальных аллопатах".
В 1831 г. приходит новая беда — умирает его патрон, герцог Фердинанд, и положение одинокого 76-летнего Ганемана становится невыносимо тяжелым: наследник Фердинанда, герцог Генрих, не симпатизировавший Ганеману и не признававший гомеопатию, дает указание, чтобы его труды более не издавались в Кётене. Тем не менее Ганеман, превозмогая одиночество, продолжил медицинскую практику в Кётене, где он принимает пациентов и пишет пятое, последнее прижизненное издание «Органона». Автором было подготовлено к публикации и шестое издание с изменениями и дополнениями, оказавшими существенное влияние на теорию и практику гомеопатии, увидевшее свет лишь спустя почти семьдесят лет после его смерти благодаря усилиям выдающегося гомеопата начала XX в. В. Берике.
Однако одиночество делает свое дело: находясь в полном здравии, Ганеман принимает решение отойти от активной практики и постепенно устраниться от занятия гомеопатией.
Но, как известно, за ночью следует рассвет: в октябре 1834 г. происходит событие, коренным образом изменившее его жизнь, и, возможно, продлившее ее еще на 9 лет, — годы любви, созидания, творчества, стремительного роста уважения, признания, известности, почета, наконец.
В его жизни появился друг и единомышленник, которого Ганеман называл своей "самой блестящей ученицей" и "самым лучшим гомеопатом Европы". Это была Мари–Мелани д'Эрвиль Гойе, 34-летняя француженка — художник, поэтесса, увлекавшаяся естествознанием и медициной, когда–то давшая обет безбрачия. Наследница богатого и известного рода периода Реставрации, приемная дочь Луи Жерома Гойе, министра юстиции и президента Исполнительной директории Французской республики, приехала в Кётен инкогнито, в мужском платье, в поисках автора "Органона" для излечения. Она страдала нервным тиком (невралгией) в правой подчревной области (гипогастрии), на три года отлучившем ее от любимого рисования маслом из–за невозможности удерживать кисть[5].
Через три дня после их первой встречи Ганеман сделал ей предложение, а тремя месяцами позже, 18 января 1835 г., они поженились. Окрыленный внезапно нахлынувшей любовью, муж успешно излечил любимую жену и через четыре месяца после свадьбы, уже находясь в полном здравии, она нарисовала его портрет, дошедший до наших дней.
По настоянию жены пара переехала в Париж, бывший в то время средоточием мировой богемы, где Ганеман окунулся в настоящую, полную успехов, радости, творчества и достижений, жизнь неутомимого естествоиспытателя.
Благодаря своему политическому влиянию, Мелани смогла добиться разрешения для Ганемана практиковать во Франции на вполне законных основаниях. Она самозабвенно училась и работала вместе с ним, став первой женщиной-гомеопатом в Европе. Их парижская практика привлекала посетителей со всего света, что способствовало мировому признанию Ганемана, распространению его учения и финансовому благополучию семьи. Мелани открыла бесплатную поликлинику для бедных, где она сама лечила их по вечерам (гомеопатическую клинику открыть при жизни Ганемана не удалось из-за сопротивления местного традиционного медицинского лобби).
Они жили в комфорте, хотя и не в роскоши, которая была не приемлема Ганеманом, принимали многочисленных гостей, посещали лучшие театры, окунувшись в мир культуры светского Парижа, и были, по свидетельствам очевидцев, счастливой и привлекательной парой.
В 1997 г. Американский гомеопатический журнал писал: "Что стало бы с гомеопатией сегодня, не живи Ганеман и Мелани в Париже, не пользуй они таких колоссов, как Ротшильды и Паганини, не стань их дом больницей и Меккой для страдающих и для желающих учиться со всего мира? Ведь Ганеман смог подготовить шестое издание "Органона" и создать разведения LM (пятидесятитысячные) только при поддержке Мелани в последние годы своей жизни. Возможно, без нее у Ганемана не хватило бы вдохновения. Мы точно знаем, благодаря его собственным записям, что эти дни были самыми счастливыми в его жизни"[6].
В апреле 1843 г., вскоре после празднования очередного дня рождения, Ганеман заболел своей "обычной весенней болезнью, бронхиальным катаром", ставшей для него последней.
Умер Ганеман в 5 часов утра 2-го июля 1843 г. на 89-м году жизни, пользуясь всеобщим уважением и любовью окружающего общества. Самуэль Ганеман желал, чтобы на его могиле были высечены слова: "Есть два сокровища в жизни: совершенное здоровье и безупречная совесть; гомеопатия дает первое, любовь к Богу и ближнему дает второе". Вечный покой Ганеман (перезахоронением с кладбища на Монмартре) обрел на кладбище Пер–Лашез в скромной, неприметной могиле.
Международный гомеопатический конгресс 1896 г. в Лондоне в честь 100–летия гомеопатии единогласно проголосовал за создание Ганеману подобающего памятника на месте его перезахоронения.
В 10 часов утра, 8 (21) июля 1900 г., в период прохождения сессии VI Международного гомеопатического конгресса в Париже, при большом стечении представителей гомеопатии со всех стран света, французского гомеопатического общества, многочисленных журналистов, парижской и космополитической публики, съехавшейся на Всемирную выставку в Париже, а также родственников и близких Ганемана, состоялось торжественное открытие памятника[7]. На монументе с бюстом Ганемана выбито латинское изречение Non inutilis vixi ("Я прожил не напрасно").
Стоимость памятника составила 20 тыс. франков, из которых первые 2 тыс. были собраны С.–Петербургским обществом врачей–гомеопатов[8].
Кроме Парижа, статуи и памятники Ганеману установлены в Кётене, Лейпциге и Вашингтоне.
Мадам Мелани Ганеман умерла 27 мая 1878 г. в возрасте 78 лет. Причиной смерти стал легочный катар (катар верхних дыхательных путей), от которого она страдала на протяжении ряда лет, и от которого покинул этот мир ее супруг. Легочные патологии, преследовавшие Ганеманов, обуздать средствами гомеопатии в то время не удавалось.
Похоронена Мелани по соседству с могилой Ганемана, с левой ее стороны. Сегодня эти захоронения юридически являются собственностью Ганемановского колледжа в Филадельфии (США).
------
http://www.homeopat24.ru/?p=683
http://www.xliby.ru/medicina/filosovskii_kamen_gomeopatii/p2.php
(диагноз поставил Ганеман)
American Homeopath,1997,(3):12–20
https://1796web.com/homeopathy/biography/ocherk.htm
http://www.polykhrest.od.ua/other/years_articles217.php